Мы публикуем фрагменты аналитического обзора «Структура и основные черты экономических преступлений в России: (на основе данных 2013-2016 годов)» по материалам исследования, проведенного по заказу Центра стратегических разработок (программа «Институты и общество») Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге.

Обзор подготовлен младшим научным сотрудником ИПП Ириной Четвериковой при участии ведущего научного сотрудника ИПП Кирилла Титаева (см. полный текст Аналитического обзора).

Основные выводы

На сегодняшний день дискуссия о силовом давлении на бизнес и о ситуации с экономической преступностью часто опирается на неправильно понимаемые или интерпретируемые данные. Этот обзор призван систематизировать информацию о том, какая именно статистика об экономической преступности доступна в России, и кратко характеризовать эту преступность.

Основным источником данных для исследования [1], результаты которого излагаются в настоящем обзоре, послужил массив деперсонализированных данных, сформированный на основе сведений из статистических карточек о выявленных преступлениях и результатах расследования, аккумулированных информационными центрами территориальных органов МВД. Дополнительно использовались официальные данные, публикуемые на официальных сайтах МВД России и Судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации, а также предоставленные последним Институту проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге деперсонализированные данные о подсудимых, дела которых были рассмотрены в 2009-2013 гг. в судах 1-й инстанции. На основании анализа были получены следующие основные результаты.

Во-первых, статистика выявленных и расследованных преступлений, в совершении которых правоохранительными органами установлены виновные лица, не отражает количества обвиняемых, в отношении которых велось следствие. В зависимости от способа учета, обвиняемых в 2-3 раза меньше, чем расследованных преступлений.

Во-вторых, количество экономических преступлений сильно различается в зависимости от способа подсчета. По классификации, которую используют сотрудники правоохранительных органов (преступление экономической направленности), количество экономических преступлений, по которым в 2014-2016 годах были возбуждены уголовные дела, не превышало 100-150 тысяч в год, включая многие коррупционные дела. При этом независимо от способа подсчета количество обвиняемых в совершении экономических преступлений приблизительно равно 35-38 тысяч человек ежегодно, а если исключить коррупционные - то еще меньше. Среди них количество предпринимателей и топ-менеджеров, находившихся в 2013-2016 годах в статусе обвиняемых по экономическим делам на досудебной стадии, можно оценить примерно в 5-6 тысяч человек в год.

В-третьих, анализ данных о расследованных экономических преступлениях показывает, что существует устойчивая негативная связь между фактом фиксации ущерба от преступления (что свидетельствует о наличии реального и активного потерпевшего) и фактом установления подозреваемого. То есть там, где есть реальный потерпевший, чаще не устанавливается подозреваемый, а там, где устанавливается подозреваемый, размер ущерба чаще неизвестен, что косвенно говорит об отсутствии реального потерпевшего. Кроме того, размеры ущерба, как правило, больше по расследованным преступлениям без обвиняемого.

Используя нашу классификацию экономических преступлений, мы поучили следующие данные об ущербе по делам, в которых обвиняемый был известен. Ущерб был менее 19 тысяч рублей в 25% преступлений, менее 122 тысяч рублей - в половине преступлений, менее 701 тысячи рублей - в 75% преступлений. Когда обвиняемым являлся предприниматель, размеры ущерба были меньше 119 тысяч рублей в 25% экономических преступлений, 650 тысяч рублей - в 50% преступлений и 2,7 млн рублей - в 75% преступлений (включая налоговые). При этом аналогичные показатели размеров ущерба по преступлениям экономической направленности (согласно ведомственному учету) были значительно ниже.

Результаты исследования показывают, что существующая статистика правоохранительных и судебных органов не позволяет говорить об уровне давления на бизнес и освещает скорее активность и характер работы самих правоохранительных органов. Для изучения проблем вмешательства государства в предпринимательскую сферу необходим более подробный и детальный анализ, чем тот, который возможно провести на данных официальной статистики.

Введение

В обсуждениях и публикациях, посвященных уголовной политике в сфере регулирования экономической деятельности, часто приводятся кардинально отличающиеся данные о количестве экономических преступлений [2]. Этому способствует неоднозначность самой категории экономических преступлений, а также особенности криминологической информации, собираемой и публикуемой в России. Цель предлагаемой работы - проанализировать имеющиеся данные об экономических преступлениях, собираемые правоохранительными и судебными органами, и соотнести их с основными способами выделения экономических преступлений в отдельную категорию преступлений, обладающую особыми криминологическими характеристиками.

В научной и публицистической литературе экономическими преступлениями называют преступления в сфере экономики (раздел VIII УК РФ), преступления в сфере экономической деятельности (гл. 22 раздела VIII УК РФ), преступления экономической направленности (согласно ведомственному учету правоохранительных органов), преступления, совершенные предпринимателями, и преступления в сфере предпринимательской деятельности и т. д. [3]. Самые узкие определения относят к числу экономических преступлений только совершенные предпринимателями, руководителями и должностными лицами юридического лица с привлечением ресурсов последнего и связанные с его деятельностью [4]. Такое разнообразие определений экономических преступлений характерно не только для России, но и для других юрисдикций [5]. Перед исследователями возникают вопросы о том, стоит ли к экономическим преступлениям относить преступления государственных служащих, коррупционные преступления; считать ли экономическими преступлениями только преступления, совершаемые топ-менеджментом, или рассматривать те, что были совершены в том числе рядовыми сотрудниками организаций. Где в целом пролегает грань между «экономическим» и «общеуголовным» преступлением, какой порог причиненного ущерба можно признать в качестве формальной границы и обоснованно ли в принципе руководствоваться указанным критерием?

В задачи исследования не входит обоснование того, какие составы преступлений должны классифицироваться как экономические, а какие - нет, так как единого подхода в принципе не существует. Этот вопрос должен решаться путем подробного описания категории экономических преступлений в каждом отдельном исследовании и обоснованием, почему именно такое определение является оптимальным. Однако природа статистических данных об экономических преступлениях в России, доступных исследователям и другим заинтересованным лицам, накладывает свои ограничения на их использование и интерпретацию в дискуссии о правоприменительной практике по экономическим делам. Поэтому исследователь не является полностью свободным в выборе определения экономических преступлений, если есть необходимость обратиться к данным официальной статистики.

Для целей настоящего исследования - описать и проанализировать официальные данные об экономических преступлениях в России - мы предлагаем выделить те несколько категорий экономических преступлений, для которых возможна содержательная статистическая оценка на имеющихся данных, показать «содержание» этих категорий и, таким образом, создать инструмент для анализа существующих проблем в правоприменении и подготовить адекватный фундамент для формирования уголовной политики. Технически это означает подробный разбор категории экономических преступлений (и «преступлений экономической направленности») на основе данных официальной статистики МВД России и Судебного департамента при Верховном суде РФ за последние годы в сопоставлении с массивами данных, имеющимися в распоряжении Института проблем правоприменения.

Используя различные категории экономических преступлений, мы анализируем их количество, количество обвиняемых, долю предпринимателей и топ-менеджеров среди них, а также размеры ущерба.

Отдельно важно заметить, что преступления, которые потом будут названы экономическими в той или иной трактовке, совершаются не только предпринимателями, но и лицами без определенных занятий, рядовыми работниками компаний и бюджетных организаций. Соответственно, неверно делать прямые выводы о практике преследования предпринимателей, основываясь исключительно на статистических данных об экономических преступлениях. Данные судебной статистики показывают, что количество представших перед судом обвиняемых в совершении преступлений имущественного и экономического характера (в том числе краж, грабежей, приобретения и сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем) со статусом предпринимателя или руководителя составляет около 6-8 тысяч в год [6]. Очевидно, что далеко не все факты уголовного преследования являются следствием давления на бизнес. В то же время стоит учитывать, что лицо может не попадать в эту графу из-за отсутствия формального статуса руководителя или владельца бизнеса (но фактически речь будет идти о давлении на бизнес).

Заключение

Обобщая, можно говорить о том, что ежегодное количество выявляемых и расследуемых экономических преступлений в пересчете на лица значительно ниже, чем часто озвучивается в публичных дискуссиях. Количество обвиняемых в совершении экономических преступлений ежегодно приблизительно равно 35 тысяч человек, из которых далеко не все имеют статус топ-менеджера или предпринимателя. В 2014 году топ-менеджеры и предприниматели обвинялись в 30-35% экономических преступлений в зависимости от способа подсчета. Анализ криминальной статистики досудебной и судебной стадий показал, что в России ежегодно уголовному преследованию подвергается около 5-6 тысяч предпринимателей и топ-менеджеров по обвинению в совершении экономических преступлений.

Категория преступлений экономической направленности, используемая правоохранительными органами, содержит более широкий круг составов преступлений, чем те, которые можно было бы обозначить как «экономические преступления в предпринимательской сфере». К преступлениям экономической направленности относятся многие коррупционные преступления (например, дача и получение взятки), но при этом большинство специальных экономических составов мошенничества входят в эту категорию только при наличии дополнительных условий, несмотря на большие размеры крупного и особо крупного ущерба. В силу того, что ведомственная категория преступлений экономической направленности зависит от формальных и неформальных практик учета, содержательный анализ динамики выявления и расследования таких преступлений на основании публикуемых данных невозможен. Об этом в первую очередь свидетельствует анализ количества выявленных лиц (совершивших преступления экономической направленности, дела по которым были переданы в суд), которое в период 2013-2016 гг. оставалось практически неизменным.

Анализ данных о размерах ущерба показывает, что он значительно меньше для группы преступлений экономической направленности, используемой в ведомственном учете, чем для экономических преступлений, определенных через сочетание критериев - доли предпринимателей и размера ущерба по соответствующей статье УК. Как правило, размеры зарегистрированного ущерба ниже, когда в деле есть обвиняемый. В 25% расследованных в 2014 году преступлений экономической направленности, когда обвиняемый был установлен, размер ущерба не превышал 5 тысяч рублей.

Примечания

1. Авторы выражают благодарность Дмитрию Скугаревскому за работу над созданием массива, а также Марии Шклярук и Ольге Шепелевой за полезные комментарии в процессе обсуждения первых результатов анализа данных.

2. Например, Доклад Президенту Российской Федерации «Книга жалоб и предложений российского бизнеса», 2016. (URL: http://doklad. ombudsmanbiz. ru/pdf/zhaloby16. pdf ). Статья РБК от 22 марта 2016 г. «Число уголовных дел по экономическим статьям в 2015 году возросло на 22%» (URL: http://www. rbc. ru/rbcfreenews/56efd54a9a7947476789caf2 ). Статья «Ведомостей» от 05 ноября 2016 г. «МВД выявило около 93 000 экономических преступлений с начала года» (URL: http://www. vedomosti. ru/economics/news/2016/11/05/663653-mvd-viyavilo ).

3. Так, даже признанный авторитет в этой сфере профессор Наталья Александровна Лопашенко хотя и предпочитает использовать уголовно-правовую классификацию («преступления в сфере экономики», «преступления в сфере экономической деятельности»), иногда называет их все вместе «экономическими преступлениями», относя, таким образом, к этой категории практически все хищения. (См. Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики. Авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ). М. : Волтерс Клувер, 2006. С. 7. ) Кроме того, мы сами в некоторых работах, основанных на анализе судебной статистики, определяли экономические преступления по-разному, что было обусловлено разными целями исследований. В первом случае мы анализировали судебную практику в 2009 году, а во втором - изменения в судебной практике в связи с изменениями в законодательстве, что предполагало более жесткую привязку выделяемых категорий к законодательному регулированию. Более подробно о формировании категорий анализа см. : Уголовная юстиция России в 2009 г. : комплексный анализ судебной статистики. Под ред. Д. А. Скугаревского. М. : Статут, 2014, с. 20; Четверикова И. В. Уроки либерализации: отправление правосудия по уголовным делам в экономической сфере в 2009-2013 гг. СПб: ИПП ЕУСПб, 2016, с. 11-12. Различия в составах экономических преступлений преодолеваются их обязательным описанием в каждом исследовании или отсылкой к работе, в которой такое описание категории уже существует.

4. Гармаш А. М. О классификации преступлений в предпринимательской деятельности // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал, 2012. №. 3. С. 130-133.

5. Green, S. P. The Concept of White Collar Crime in Law and Legal Theory // Buffalo Criminal Law Review, 2004. 8(1), pp. 1-34. Griffin, S. P. Actors or activities? On the social construction of “white-collar crime’’ in the United States // Crime, Law & Social Change, 2002. (37), pp. 245-276. Ksenia, G. Can corruption and economic crime be controlled in developing countries and if so, is it cost-effective? // Journal of Financial Crime, 2008. 15(2), pp. 223-233. Lindgren, S. -A. Economic crime in Sweden: An essentially contested issue. Criminal Justice, 2002. 2(4), pp. 363-383. Shover, N. White-collar crime. In M. Tonry (Ed. ), The Handbook of Crime and Punishment (pp. 133-158). New York: Oxford University Press, 1998. Williams, J. W. Reflections on the Private Versus Public Policing of Economic Crime // British Journal of Criminology, 2004. 45(3), pp. 316-339.

6. Подробнее см. : Четверикова И. В. Уроки либерализации: отправление правосудия по уголовным делам в экономической сфере в 2009-2013 гг. СПб: ИПП ЕУСПб, 2016. (URL: http://enforce. spb. ru/images/liberalization_e_version. pdf ).

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru