фото показано с polit.ru

В лиссабонском Национальном музее старинного искусства (Museu Nacional de Arte Antiga) проходит выставка «Глобальный город: Лиссабон эпохи Возрождения». Центральным предметом экспозиции стала картина, на которой изображена одна из улиц португальской столицы до катастрофического землетрясения 1755 года, когда город был почти полностью разрушен.

Ранее были известны лишь изображения общих планов города, но не конкретных его улиц.

Лиссабонское землетрясение произошло утром 1 ноября 1755 года, когда католики отмечали важный праздник - День всех святых, и благочестивые прихожане собрались на богослужениях. Первый толчок произошел примерно в 9 часов 40 минут. Землетрясение, по свидетельствам очевидцев, длилось не более шести минут, но за это время принесло значительные разрушения. Церкви, как наиболее высокие и, следовательно, самые уязвимые здания, рухнули все, погубив молящихся. Последующие толчки в десять часов и в полдень довершили разрушения.

Сразу после землетрясения город охватили пожары, начавшиеся одновременно во множестве мест. Считается, что их причиной стали свечи в разрушенных храмах и часовнях. На Лиссабон одна за другой обрушились три волны цунами. Жители были не в состоянии потушить пожары, и город горел пять дней.

Лиссабонское землетрясение на гравюре того времени

Когда огонь, наконец, потух, 85 % зданий Лиссабона было разрушено. Современные геологи оценивают магнитуду лиссабонского землетрясения 1755 года в 8,7. Число жертв, по подсчетам ученых, могло дойти до 100 тысяч человек. Известие о лиссабонской трагедии, обошедшее Европу, активизировало споры философов о том, почему Бог допускает такие страшные бедствия. Этим вопросом задавался, например, Вольтер в поэме на разрушение Лиссабона и философской повести «Кандид, или Оптимизм».

Приди, взгляни на сей опустошенный град,
На сей несчастный прах отцов, и жен, и чад;
Взгляни ты на сии разрушенные стены,
Под коими лежат раздавленны их члены, -
Здесь тысячи земля несчастных пожрала;
Трепещут там в крови разбросанны тела,
Прекрасны домы их им сделалися гробы,
И, мучась, кончат жизнь среди земной утробы.
Их томный слыша вопль в подземной там стране,
Курящийся зря пепл, не скажешь ли ты мне,
Что должно было так, чтоб град сей был несчастен,
И нужно то творцу, который благ и властен?
Из «Поэмы на разрушение Лиссабона» Вольтера (1756) в русском переводе Ипполита Богдановича (1763)

Восстановлением города руководил премьер-министр Португалии Себастьян Жозе ди Карвальо-и-Мелу маркиз ди Помбаль, вошедший в историю фразой: «Похороните мертвых и исцелите живых». Захоронение погибших действительно стало одной из первоочередных задач, так как иначе городу угрожала бы еще и эпидемия. Поэтому, вопреки обычаям католической церкви, многие тела были погружены на баржи и затоплены в океане за устьем реки Тежу. Были сурово пресечены случаи мародерства. Помбаль приказал снабжать населения продовольствием с военных складов и разбить для оставшихся без крова жителей палаточные лагеря. Жители и армия приступили к восстановительным работам. В особом палаточном лагере жила и семья короля Жозе I с придворными и правительством, ведь дворец короля тоже был разрушен. Впрочем, король после землетрясения не испытывал особого желания жить в каменном доме и новый дворец в Лиссабоне начали строить только после его смерти.

Руины Лиссабона

Мануэль да Майя, главный инженер королевства, предложил несколько вариантов восстановления столицы (в одном из них предлагалось вообще выстроить новый город в другом месте). В итоге выбрали план, который предусматривал полный снос Нижнего города (Baixa) и радикально новую его застройку, а в остальных кварталах старые улицы были восстановлены. Отстроенный Нижний город стали называть Baixa Pombalina. В нем впервые были применены антисейсмические архитектурные элементы - деревянные каркасы вокруг домов и отдельных конструкций, прозванные «помбалевскими клетками» (gaiola pombalina). Проводили даже экспериментальные испытания устойчивость новых домов, сооружая небольшие деревянные модели и заставляя войска маршировать для имитации землетрясения. Характерный архитектурный стиль новой застройки, отличающийся обильным применением декоративной кафельной плитки, стал известен под названием помбалино.

Модель «помбалевской клетки»

Отстроенный город в 1760 году

Средневековые же здания старого Лиссабона были безвозвратно утрачены. На дошедших до нас изображениях города до 1755 года он, как правило, нарисован издали и дан лишь самый общий его вид с включением отдельных основных ориентиров.

Вид Лиссабона до землетрясения на гравюре 1598 года

Лишь недавно исследователи установили, что на хранящейся в Англии картине неизвестного художника изображена одна из центральных улиц старого Лиссабона - Rua Nova dos Mercadores.

История этой картины прослеживается с 3 апреля 1866 года, когда в небольшом антикварном магазине ее приобрел знаменитый английский художник-прерафаэлит Данте Габриэль Россетти. О своей покупке писал акварелисту Джорджу Прайсу Бойсу: «Большой пейзаж с примерно 120 фигурами школы Веласкеса, но не самого великого В. ». Через несколько месяцев в письме к другому своему коллеге Эдварду Бёрн-Джонсу Россетти был более оптимистичен в оценке приобретенной картины, назвав ее «несомненным и изумительным Веласкесом». Россетти был страстным собирателем работ старых мастеров, но тут он ошибся. Сейчас искусствоведы уверены, что это не Веласкес и не его школа, а работа неизвестного мастера фламандского происхождения. Но Россетти угадал хотя бы Иберийский полуостров, где картина была написана. Создана она была примерно в 1570 - 1619 годах.

Россетти взял эту картину с собой, переехав из Лондона в Келмскотт-Мэнор - имение своего друга поэта и художника Уильяма Морриса. Россетти жил там дважды, пару месяцев в 1871 году и с 24 сентября 1872 по 11 июля 1874 года, когда он был вынужден покинуть усадьбу из-за ссоры с Моррисом. Картина, по неизвестным нам причинам, осталось в Клемскотт-Мэнор.

Точнее, было уже две картины. Россетти пользуется недоброй славой среди искусствоведов из-за обыкновения “поправлять” картины старых мастеров, попавшие ему в руки. В частности, его долго обвиняли в том, что он внес изменения в «Портрет Эсмеральды Брандини» работы Боттичелли, сделав изображенную женщину рыжей. Лишь в 2015 году выяснилось, что рыжей она была изначально, а Россетти лишь очень деликатно подретушировал небольшие поврежденные участки портрета. Но в случае с этим пейзажем Россетти, похоже, не сможет оправдаться: он просто разрезал картину пополам. Каждая из ее частей была вставлена в отдельную раму и повешена на стене Келмскотт-Мэнора.

«Вид Лиссабона», первая часть

«Вид Лиссабона», вторая часть

Сейчас усадьба Келмскотт-Мэнор принадлежит Лондонскому обществу антикваров и функционирует как музей. В его собрании хранятся и обе половины лиссабонского пейзажа. Идентифицированы как часть коллекции Россетти они были в 2015 году историком Юлией Дудкевич (Julia Dudkiewicz), опубликовавшей статью в The British Art Journal. Она нашла завещание Мэй Моррис, дочери Уильяма Морриса, где был приложен список из 220 предметов искусства с указанием провенанса. Про «две картины с городскими сценами» там было сказано, что ни происходят из коллекции Россетти.

Установить, что на картинах изображен Лиссабон, ученые смогли раньше, в 2009 году. Это сделали историки Анна-Мария Йордан-Гшвенд (Annemarie Jordan Gschwend) из Нового лиссабонского университета и Кейт Лоуи (Kate Lowe) из Лондонского университета королевы Марии. Первой подсказкой для них послужило большое число чернокожих людей, изображенных на картине. В Европе XVI века такое можно было встретить лишь в Лиссабоне и в паре испанских портов. На протяжении более века Португалия доминировала в работорговле, и тысячи негров-рабов попали в Лиссабон. К 1551 году город насчитывал около 100 000 человек, из которых чернокожие составляли до 10 %, в 1578 году численность населения города достигла четверти миллиона, а негры-рабы уже насчитывали около 20 % его жителей.

Африканские рабы на улицах города

Архитектурные детали, такие как высокие и узкие дома, форма крыш, крытая галерея со множеством мраморных колонн и металлическая оградка заставили ученых выбрать именно Лиссабон. Изображенные уличные сценки привели ученых к заключению, что на картине крупная торговая улица Rua Nova dos Mercadores, хорошо известная из письменных источников. Ныне на ее месте находится участок улицы Rua de Comércio между Rua do Ouro и Rua dos Fanqueiros.

Согласно записям 1552 года, на этой улице было более девяноста домов, на первых этажах которых находились многочисленные магазины. Среди них было 20 магазинов тканей, 11 книжных магазинов, шесть аптек, а шесть магазинов торговали фарфором, который доставляли из далекого Китая.

Обращает на себя внимание металлическая ограда, охватывающая часть улицы. Можно заметить, что за ней находятся только люди, одетые в черное. Это аристократы, богатые торговцы, банкиры, которые могли прохаживаться, заходить в магазины и заключать сделки, не толкаясь среди прочего люда. Простолюдины, слуги, рабы, разносчики, уличные торговцы, крестьяне беспризорные дети и все прочие находятся по другую сторону ограды.

На картине есть даже свидетельство уже открытого Нового Света. В левом нижнем углу второй (левой) половины картины мы видим собаку, утащившую птицу. Присмотревшись, можно узнать индейку, которую испанцы и португальцы уже успели завезти из Америки в Европу.

Собака украла индейку

Выставка в Национальном музее старинного искусства в Лиссабоне, где можно увидеть картину, будет работать до 9 апреля.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru