фото показано с swissinfo.ch

Кристиан Крахт по праву считается сегодня одним из самых заметных писателей не только Швейцарии, но и всей Европы. Он как никто другой отражает всем своим творчеством смятение старого континента, ищущего свою новую идентичность.

Крахт учился в США, в качестве корреспондента германских журнала «Der Spiegel» и газеты «Welt am Sonntag» жил в Южной Азии. Разрабатывал рекламную кампанию для сети магазинов верхней одежды «Пик унд Клоппенбург», издавал в Катманду журнал о современной культуре «Друг» («Der Freund»), издал антологию современных авторов «Месопотамия» и иллюстрированный альбом о Северной Корее «Вспомнить все — Северная Корея Ким Чен Ира». Альпинист-любитель, участвовал в восхождении на Килиманджаро.

В русскоязычном пространстве романы Крахта очень быстро стали достаточно широко известными. Известность же ему как в Европе, так и в России, принес роман «Faserland» (1995) — история скитаний главного героя по Германии с ее севера на самый юг. Этот роман стал первым текстом в рамках нового тогда еще творческого направления, условно названного «поп-литература». Одним из наиболее удачных и глубоких стал, однако, его следующий роман «1979» (2001) — о молодом, опять же, тусовщике, оказавшемся в Иране накануне исламской революции, а затем отправляющемся в паломничество на священную тибетскую гору.

Показывая два общества, иранское и китайское, отправившиеся в диаметрально противоположные исторические стороны (в Китае как раз начинаются капиталистические реформы Ден Сяо Пина, а в Иране — «консервативная революция» религиозных фанатиков), Крахт показывает экзистенциальные страдания личности, не зависящие от социального строя. И тут как раз Крахт полностью порывает со своим ранним увлечением марксизмом.

В романах «Метан» (2007) и «Я буду здесь, на солнце и в тени» (2008), вышедших и на русском языке, Крахт рассматривает, куда бы могли вынести европейскую цивилизацию другие пути ее развития. В частности, в романе «Я буду. . . » Крахт рассматривает довольно пугающее будущее, которое могло бы воцариться в Швейцарии, если бы Ленин основал там Советскую республику.

В центре его романа «Imperium» («Империя», 2012) — затерянные в Южном Тихом океане острова-колонии, принадлежавшие в свое время вильгельмовской Германии конца 19-го века. Главный герой по имени Август Энгельхарт (August Engelhardt), вегетарианец из Нюрнберга, разочаровавшийся в современной европейской цивилизации, позволяет автору столкнуть лбами чопорную Пруссию и горячий колорит южных стран с их пальмами, морем и солнцем.

Крахт вообще-то является непревзойденным мастером экстремальной иронии. Он ничего не воспринимает серьезно, но при этом умудряется не впасть в полную смехотворность. Каждое его высказывание, каждый пассаж троится и двоится, имеет несколько уровней толкования. Есть в романе и полные юмора сцены, когда, например, живущий на одном из островов германский бюргер принуждает скромного главного героя-вегетарианца начать есть мясо.

Что, собственно, делает Август Энгельхарт на далеком острове? Он хочет создать свою «вегетарианскую империю», в центре которой стоит культ кокосового ореха. Вообще, тот, кто будет читать роман «Империя», будет вынужден довольно плотно заняться таким явлением, как кокосовый орех, который на страницах романа преображается в некий Новый Завет и Чашу Грааля одновременно. Тем самым критику и читателю открывается основной посыл романа: сколь бы «вегетарианскими» ни были идеалы и цели человека, общественные конвенции и структуры вполне способны превратить их в ходе их воплощения в полный кошмар. Четкие отсылы к Гитлеру («еще одному романтику и вегетарианцу. . . ») подчеркивают этот тезис.

Роман «Imperium» — это был первый роман Крахта, написанный не от первого лица. Однако рассказчик, который как бы излагает всю историю, конечно же, не идентичен самому Крахту. Эта фигура полностью метафорична и существует только в сфере литературного нарратива. Именно эта дистанция и дает возможность автору, вложив в уста рассказчика ностальгическо-реакционную манеру рассказа, окрасить весь роман в довольно, мягко говоря, необычные и политически некорректные цвета. С другой стороны, роман был логичной частью всего крахтовского дискурса в том смысле, что в новой книге в центре опять находится фигура декадентского денди, которого в конце-концов не ожидает ничего хорошего.

Дистанция между автором и рассказчиком, как видно, была ясна не всем, однако удивительно, что она ускользнула от такого журнала, как тот самый «Der Spiegel», корреспондентом которого в свое время был Крахт. Комментатор и колумнист журнала Георг Диц (Georg Diez) обвинил в своем время К. Крахта в том, что роман его «проникнут расистским мировоззрением». Такого рода выводы вызвали во многих кругах непонимание и насмешку, хотя вопрос остается: что может и чего не может литературный вымысел? Существуют ли для него этические, политические и иные границы?

В своем новом романе «Мертвые» («Die Toten», 2016) Крахт остается верен себе, хотя формально жюри «Швейцарской литературной премии» («Schweizer Buchpreis») отметило роман не за это, а за то, что лежит в книге на поверхности, за некий «оммаж эре немого кино. Язык романа кинематографичен, отличаясь умелой работой с перспективой, деталями и контрастами. Взгляд автора фокусируется на внешней стороне технических деталей организации деятельности в области культуры, которые на самом деле являются фоном вызревающего тоталитаризма». В итоге жюри пришло к выводу, что роман «Мертвые» является «удачным сочетанием литературного ремесла с прозорливым диагнозом, поставленным современной нам эпохе». И вот тут мы как раз уже находимся куда ближе к истине.

Роман действительно очень непрост как с точки зрения заложенных в них смыслов, так и языка. Кристиан Крахт сам говорил в последнее время, что стиль для него всё, а собственно фабула — ничто! Формально действие романа разворачивается в Японии и Германии накануне рокового 1933 года и завершается на холмах Голливуда. В центре романа — фиктивные фигуры швейцарского кинорежиссера Эмиля Нэгели (Emil N идея создать «целлулоидную ось» Берлин-Токио с целью «противостоять американскому культурному империализму», который сделал ставку на звуковое кино в противовес немому.

Таким образом, на самом деле в центре романа стоят две важнейшие идеи: пропагандистская власть изобразительного ряда и, опять-таки, феномен «консервативной революции», который после выборов в США и на фоне волны правого агрессивного популизма, захлестнувшего Европу, приобретает особенную актуальность. И это в какой-то степени объясняет решение, принятое жюри «Швейцарской Литературной премии», которая была вручена лауреату 13 ноября 2016 года в культурном центре «Theater Basel» в рамках фестиваля «BuchBasel». Вместе с премией вручается денежная награда в размере 30 тыс. франков.

Швейцарская литературная премия

В 2016 году кроме Кристиана Крахта на звание лауреата престижной награды были также номинированы:

Саша Баттиани (Sacha Batthyany): «Und was hat das mit mir zu tun?» («А я-то тут причем?»), издательство «Verlag Kiepenheuer & Witsch».

Кристоф Хёнткер (Christoph H «Alles sehen» («Увидеть всё»), издательство «Ventil-Verlag».

Шарль Левински (Charles Lewinsky): «Andersen» («Андерсен»), издательство «Verlag Nagel & Kimche».

Мишель Штайнбек (Michelle Steinbeck): «Mein Vater war ein Mann an Land und im Wasser ein Walfisch» («Мой отец на берегу был человеком и китом – в воде») издательство «Lenos-Verlag».

А Вы читали какие-либо романы Кристиана Крахта? Расскажите нам о своих впечатлениях!

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch