2020-6-4 17:46 |
Ушедший на фронт в 18 лет, в свои 96 выглядывает с глянцевого портрета как из июля сорок первого: деревенский пацан, который довоевался до летчика.
Бондарчук, Ургант, Шнур, Хабенский, Козловский, Тимати, Познер, а еще — Данилов, Пронин, Попов, Глухов, Воловиков... На мужских портретах Славы Филиппова, одного из самых известных глянцевых фотографов России, чьи портреты звезд уже много лет украшают обложки всех модных журналов, безвестные ветераны разных всамделишных войн выглядят в своем величии соразмерными кумирам публики. Фотограф Филиппов никогда не спрашивает, что за история у его модели — и не разговаривает с ними. Работает без декораций. Иногда делает всего один кадр — словно вынимая из-за пазухи револьвер камеры и разоблачая с первым же щелчком суть. Часто этот кадр — «как на паспорт», глядя прямо в объектив. И портрет начинает говорить... Вот рот растянут в мальчишеской улыбке, смешные уши — таким Андрей Ольшанский, ушедший на фронт в 18 лет, в свои 96 выглядывает с портрета работы Филиппова из июля сорок первого: деревенский пацан, который довоевался до летчика. Белые, как облака, пучки волос торчат вверх, да и весь взгляд свысока, а левый глаз закрывает бельмо: он слишком много видел, Иван Данилов, участник Белорусского фронта, освобождавший Данциг и Варшаву, а после войны строивший космодром Байконур. Густые брови, как лесной бурелом, через который приходилось продираться, застят взгляд, а рот по-прежнему плотно сжат — кавалер Ордена Красной Звезды, Сергей Кананыхин, командир роты, вел, теряя, своих людей через войну все вперед и вперед, до победы. Их лица все рассказывают сами. — Человек может выглядеть как король, а внутри у него пусто, — с трудом ищет слова Слава Филиппов. — И наоборот — иметь огромную историю за плечами, а внешне казаться скромным дворником. Бывает, я выхожу из студии и тут же забываю имя киноактера, с которым только что работал. Как-то мне доверили снимать одну английскую принцессу — и ту не мог вспомнить. А тех, кого снимал для благотворительного проекта «Герои России, какими их не видел никто», я помню и сейчас. Порой звезды на площадке хамят, говорят, «все переснять, я себе не нравлюсь», и идя на некоторые съемки, думаю — е-мое, зачем я вообще взялся за эту работу. А вот ветераны, видя себя на моем мониторе, не верили своим глазам: «Неужели это я?!» Володя Глухов, у него самая тяжелая судьба из всех, вся голова в шрамах, 1700 прыжков с парашютом, пережил Афган... смотрю — у него слеза катится... Андрей Воловиков, вертолетчик, чья бригада в Чечне делала десятки вылетов в день, вывозя убитых и раненых, волновался, захватил с собой фляжку с коньяком на всякий случай — и меня угостил... Настоящие герои — очень скромные. Я всегда всех снимаю как обычных людей. И удивительно было видеть, как ветераны войн впервые смотрели на себя как на действительно выдающихся. «Рыжий, рыжий, ты только глаза не закрывай! Рыжий, ты че, дурак, ты умираешь!»: Илья Попов, черный берет Каспия, подорвался во время теракта в Каспийске. А в 2019 пришел на съемку к фотографу Филиппову. «Мне сначала совсем не было больно, — вспоминал он то 9 мая 1996-го, — я увидел свой детский садик, карусельки, на которых катался в детстве, наш двор, и думал, что я дома, с мамой, а это все — люди кричат, кровь, воют машины — ненастоящее, сон. Но сослуживцы, которые меня тащили, поняли, что я отключаюсь — и тормошили, чтобы я оставался в сознании, не уходил...» Рыжий вернулся домой — а на Паралимпиаде 2014 уже выступал в следж-хоккейной команде за Россию: наши ребята без ног продули только канадцам. Или Илья Шадриков. Он из тех, кто идет в армию, потому что там сила. «Я хулиган был, мама со мной не справлялась». Ветеран «Альфы», воевал на Кавказе, на съемку для фонда «Память поколений» пришел — с разорвавшейся гранатой, которая не убила, — «Моя талисман». У Шадрикова, коорый сейчас сам воспитывает мальчишек в патриотическом клубе, все четко: боевое братство — это святое, а звание офицера — тем более. А на портрете Славы Филиппова — это все тот же отчаянный мамин хулиган, которого «исправил» кадетский корпус. С улыбкой во всю физиономию. Тот, кто говорит: «Мужество — это любовь». И если все так — то уже не важно, звезда ты или звезды у тебя на медалях. «Считается, что в женщине главное красота, а в мужчине — обаяние, , голос, руки, потом — деньги... Я снимаю много мужских портретов. И это все не так. Главное то, что не увидишь снаружи». Портреты Славы Филиппова, который «за кадром» дружит с Глюкозой, Ириной Старшенбаум, Павлом Деревянко, для обложек глянцевых журналов принято считать иконическими, а его стиль — ироническим. Да он и сам периодически попадает на страницы веселых картинок о светской жизни, где о нем и красивых женщинах рядом с ним пишут так: «На Славе: кожаная куртка, Ralph Lauren. На Дарье: шелковое платье, расшитое пластиком, ободок из хлопка». Пристальный взгляд наружу. Или: «Самый авторитетный российский мастер портретной и фэшн-съемки и юная Даша пару лет назад оказались в одной компании во время путешествия во Вьетнам. И сразу влюбились друг в друга. «Обожаю ее профиль, мне кажется, он достоин того, чтобы украшать монеты». Портреты харизматичных мужчин с именами и сессии с полуодетыми нимфами. Иронические иконические фото. Ничего серьезного. Просто работа. Топовые обложки, афиши блокбастеров, рекламные съемки для брендов... Разве в этом можно быть слишком серьезным? Особенно, если в подкорке сидит память о времени, когда тебя самого не воспринимали всерьез...— Я родился в Перми, в поселке Кислотые Дачи. Поблизости был химзавод, и после школы я пошел туда токарем. С завода меня забрили в армию, отправили в стройбат, и оттуда я попал в госпиталь, где меня полгода лечили химией, пытаясь научить говорить — или наконец доказать, что я симулянт... Через полгода они убедились, что у меня действительно проблемы с речью (в детстве меня напугала собака) — и отправили восвояси. Филиппов, которому это интервью далось потом, каким его героям с выставки «Герои России, какими их не видел никто» давались ратные подвиги, не говорит сам — но заставляет говорить свои портреты. Мы беседовали как два партизана, распутывая шифр за шифром — и рисовали объемную карту маршрута к той красоте, которая не видна глазу. Пути, пройденному мастером, которого проходят в фотошколах. — Когда я впервые взял камеру в руки и стал снимать, мне говорили: «Сошел с ума, у тебя ничего не выйдет, это невозможно с твоими проблемами, ты же не сможешь говорить с теми, кого снимаешь!» После армии я бежал из страны: 90-ый год, я купил туристичнскую путевку в Венгрию, там перешел границу с Австрией — и надолго остался заграницей, жил в Мадриде, Париже, познакомилcя с арт-хаусом, работами Хельмута Ньютона, стал одним из лучших в Вене... А потом вернулся. Снимать фешн и звезд утомляет, устаешь от этого однообразия и заученных поз. И я был рад снимать ветеранов. Я ведь сам, считай, полуинвалид... Это оказалось моей фишкой, моим шармом, тем, что у меня снаружи — и то, что помогает мне вытаскивать из людей то, что у них внутри. Я не могу с ними говорить — но у меня чуйка на то, кто они на самом деле. И моя проблема сделала меня тем, кто я есть. Как любого героя.
Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты
Подробнее читайте на aif.ru
